ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ В ПОЭЗИИ КИБИРОВА
Статья
Вихров Никита
В литературе периода постмодернизма всё чаще прослеживается использование в произведениях «чужого слова», особенно цитат других авторов. Цитату, как термин, вскоре заменили на «интертекстуальность», понятие которой впервые было предложено и введено в 1967 году постструктуралистом Кристевой Ю. в её работе «Бахтин, слово, диалог и роман». Это было сделано для обозначения общего свойства текстов, которое выражается в наличии связей между ними, которые, в свою очередь, позволяют им явно либо неявно ссылаться друг на друга. По мнению Кристевой, «любой текст строится как мозаика цитаций, любой текст – это продукт впитывания и трансформации какого-нибудь другого текста». Но, не стоит считать, что постмодернистская литература – это только механическое соединение в одном контексте нескольких фрагментов предшествующих текстов.
Существуют самые разнообразные объяснения понятия интертекстуальности. Однако, чаще всего этот термин обозначает связь между двумя какими-либо текстами, которые принадлежат разным авторам – по времени: ранним и поздним. Выражение этой связи происходит через сюжет, некоторые черты героев или пейзажей, композицию, события и т.д.
Бахтин в своей теории утверждает: «…нет, и не может быть изолированного высказывания». Любое высказывание – это ни первое, ни последнее, оно – звено в цепи и не может изучаться вне этой цепи. В то же время, Бахтин считает, что «ни одно высказывание не может повториться, даже если приводится дословная цитата, так как в нем изменены … ориентиры субъекта места и времени, то есть текст одновременно является и воспроизводимым (данностью) и чем-то уникальным».
Часто литературоведы рассматривают текст как смешивание цитат как взаимодействие, и ни в коем случае – как их собрание или произвольное нагромождение. В основном, мировая литература современности работает с мифопоэтическими либо более ранними литературными произведениями, которые использует их в качестве источника мифов и образов. В итоге, получаются новые тексты, в которых читатели угадывают уже известные им элементы.
Лирику Тимуру Кибирова относят к постмодернизму, соц-арту и концептуализму. Для него характерно пересмешничество, пародия, установка на скрытое и открытое цитирование как классической литературы, так и советских, идеологических или рекламных штампов. Практически все жанры, которые использует Кибиров в своем творчестве, пародийно обыгрываются. Считается, что для Кибирова характерны насмешка, пародия, установка на скрытое и открытое цитирование как классической литературы, так и советских идеологических или рекламных штампов. В то же время Е. Фанайлова отмечает: «Кибирова все почему-то считают ироничным и остроумным поэтом. Между тем он типичный моралист» [ Е.Фанайлова].
Важнейшими стилеобразующими чертами в творчестве Кибирова являются интертекстуальность и диалог. Тимура Кибирова обоснованно называют «классиком» отечественного постмодернизма. Примерами использования данного специфического стиля письма изобилуют тексты Тимура Кибирова.
Творческая индивидуальность Кибирова опирается на культурные традиции, связь с которыми устанавливается за счет соотнесения себя с литературой прошлого и на гуманистических идеалах поэта.
В творчестве Кибирова появляются новые способы использования пушкинских цитат. Иногда кибировское стихотворение строится на примере пушкинского:
«Все мое», - сказала скука.
«Все мое», - ответил страх.
«Все возьму», - сказала скука.
«Нет, не все», - ответил страх».
В данном стихотворении ведут спор страх и скука, в то время как у А.С. Пушкина золото и булат:
«Все мое», - сказало злато;
«Все мое», - сказал булат.
«Все куплю», - сказало злато;
«Все возьму», - сказал булат».
Но на этом Кибиров не останавливается и в этом же стихотворении пишет: «Боже мой, какая скука!», что является реминисценцией пушкинской фразы из романа «Евгений Онегин»: «Но, боже мой, какая скука…». Хорошо заметно, что фразы идентичны, а контекст присваивает им разный смысл. Если у А. С. Пушкина скуку вызывает воспоминание о дядюшке, необходимость скрашивать последние дни умирающего, то т. Кибиров размышляет о скуке жизни бесцельной. Человек растворяется в пустом быте, и это вызывает скуку и провоцирует страх пред будущим и настоящим. Следовательно, и в этом стихотворении есть примеры интертекстуальности.
У А.С. Пушкина «гений чистой красоты» - «мимолетное виденье», у Т. Кибирова - «вавилонская блудница», в обоих стихотворениях прослеживается хронотоп. Сравним:
Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.
и
В обрамленье этих лет,
меж общагой и казармой,
глупый, смазанный портрет
засветился лучезарно.
Для Пушкина это «чудное мгновение», «пробуждение», для Кибирова - это суровая действительность, не скрывающаяся за прекрасными эпитетами и метафорами. Происходит снижение образа, помещённого в реальность современности. Но даже и здесь мы видим лишь только интертекстуальность, поскольку автор не стремится раскрыть, понять, те фразы, которые заимствовал. Т. Кибиров интерпретировал строки А.С. Пушкина, не ответив ему. «В творческой лаборатории» Т. Кибиров пишет о контексте:
Если ты еще не в курсе,
я скажу тебе, читатель:
все зависит от контекста,
все буквально, даже я!
На данном основании можно с точностью полагать, что ни о каком диалоге и речи быть не может, поскольку последний - это полемика, разговор, взаимодействия двух мыслящих субъектов, скрытых за текстами (диалог по М.М. Бахтину). И если в диалоге фраза одного будет являться «опорной точкой» для другого, то в понятии «интертекстуальность» (по Ю. Кристевой) фраза, ничего в себе не несет вне контекста. Из этого следует, что цикл стихотворений «Интимная лирика» Т. Кибирова построен на интертекстах.
В своих произведениях автор очень часто применяет интертексты из детской литературы. Все же помнят стихотворение А.Барто:
Наша Таня громко плачет:
Уронила в речку мячик.
- Тише, Танечка, не плачь:
Не утонет в речке мяч.
Кибиров позаимствовал некоторые строчки и написал свое стихотворение:
Наша Таня громко плачет.
Ваша Таня — хоть бы хны!
А хотелось бы иначе...
Снова тычет и бабачит
население страны.
Мы опять удивлены.
Глаголы «бабачит и тычет» обозначают силовые действия. Тычет – «тыкать», а вот бабачит– авторский неологизм, который может обозначать «бубнит, командует, стучит по голове».
В стихотворении Кибирова, на наш взгляд, прослеживается обида населения на их жизнь в нашей стране, в которой им хотелось бы жить иначе, счастливее, свободнее, богаче. Им кажется жизнь за рубежом более беззаботной, более цивилизованной и более комфортной.
Также сравним стихотворение Чуевского и Кибирова, там тоже прослеживается интертекст
Гори ж, гори, моя заветная!
Гори - сияй, пронзай эфир!
В оригинале звучит так:
Гори, гори, моя звезда,
Гори, звезда, приветная.
Ты у меня одна заветная…
(В. Чуевский).
Т. Кибиров играет словами, он как истинный концептуалист оставляет идею. Для него характерно указать на результат, поэтому он оперирует глаголами, действиями: «гори - сияй, пронзай…», в отличие от В. Чуевского, где используются по большей части обращения и эпитеты, только указывающие на значимость объекта для субъекта.
Происходит изменение смыслов. То есть, искреннее желание сеять, если не вечное, то разумное и доброе, жизнеутверждающий пафос, сознание высокой социальной ответственности мастеров слова и т.п., к сожалению, уступили место лирике традиционно романтической, со всеми ее малосимпатичными свойствами: нытьем, подростковым (или старческим) эгоцентризмом, высокомерным и невежественным отрицанием современных гуманитарных идей, уверенностью в особой значимости и трагичности авторских проблем. У Чуевского строки нежные, добрые, в то время как у Кибирова они жесткие, хлесткие, напористые, без лишней романтичности.
Интертексты строятся не только на цитировании стихотворных произведений, но и на прозе, в частности, драме. Интересным нам показалось стихотворение «Романс».
Были когда-то и мы... ну ведь были?!
Были, ещё бы не быть!
Ух, как мы пили и, ах, как любили,
ой, как слагали навзрыд!
…..
Вот тебе, бабушка, и наступает
Юрьев денёк роковой!
К новому барину бодро шагает
справный мужик крепостной.
Только Ненила-дурында завыла,
Фирс позабытый скулит,
…..
В стихотворении есть неполная аллюзия на крылатое выражение «были когда-то и мы рысаками», и реминисценция на романс А.Н. Апухтина с тем же названием, что и иносказание. В романсе:
Были когда-то и вы рысаками:
Пара гнедых, запряженных с зарею….
В опорных текстах звучит грусть о прошедшем, о потерянных силах. Лирический герой тоже вспоминает о молодости, у него, правда, есть доля сомнения. Он обращается к читателю с риторическим вопросом-восклицанием и будто ждёт поддержки, подтверждения подвигам прошлого.
Находим здесь и отсылки к стихам Некрасова «Несжатая полоса». У Кибирова явная перекличка современного состояния общества со временем крепостного права. Лирический герой размышляет о зависимом положении простого человека.
Строчки: «Фирс позабытый скулит…», - это отсылка к А.П. Чехову «Вишневый сад». За особенной чеховской формой стоит особая видимость жизни и человека. “Пусть на сцене все будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как и в жизни, — говорил Чехов. — Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни”. Жизнь людей во времена Чехова более спокойна, слажена, а во времена Кибирова стремительно меняются ценности самой жизни, отношение людей к происходящему. Народ духовно скуднеет, меняется жизнь во всех ее проявлениях. Уже мало кого интересуют классические произведения Чехова (… фирс позабытый скулит…).
Два стихотворения Т.Кибирова - «Сереже Гандлевскому. О некоторых аспектах нынешней социокультурной ситуации» и «Игорю Померанцеву. Летние размышления о судьбах изящной словесности» объединяет общая тема: судьба поэта и поэзии на современном историческом этапе.
Стихотворения относятся к одному жанру. Жанр этот -дружеское послание, т.к. есть адресат, названный в заглавии, и есть риторические обращения к нему лирического героя. Жанр этот в русской литературе восходит к XIX веку, когда он стал особо популярен, однако первые послания появляются еще в XVIII веке, например, «Письмо о пользе стекла» М.В.Ломоносова.
Интересно, что второе стихотворение Т.Кибирова написано тем же характерным и вполне узнаваемым размером (шестистопный ямб с цезурой после третьей стопы, создающей своеобразный ритмический рисунок), что и «Письмо...» Ломоносова; кроме того, обращает на себя внимание у Кибирова обращение к адресату по фамилии:
…Но это все не вдруг! Покамест, Померанцев...
сравним, у Ломоносова:
Неправо о вещах те думают, Шувалов,
Которые Стекло чтут ниже Минералов…
Это можно считать еще одной интертекстуальной отсылкой.
Автор часто помещает цитату, аллюзию, реминисценцию в абсолютном начале произведения. Данные интертексты означают, что автор дает читателю подсказку к нижеследующему тексту, показывает способ его прочтения. Также это может означать, что автор с помощью цитат отстраняется от описываемых чувств, явлений, указывает нам на культурный контекст, в котором должно быть воспринято стихотворение.
Иногда Т. Кибиров ставит реминисценцию, цитату в конце - это для создания подтекста, «перемещения» личных чувств и переживаний поэта за пределы мира данного произведения - в культурный контекст.
