«Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно,
не уважать оной есть постыдное малодушие»
А.С. Пушкин
В истории Мордовского края есть много имён писателей, историков, деятелей науки и культуры, политиков, которые могут послужить достойным примером нынешнему поколению. И возможно, сейчас рядом с нами живут такие люди, о которых уже завтра напишут в учебниках истории.
Человек не может жить без своих корней, без знания своей истории. Он не сможет твёрдо и уверенно пронести по жизни свои идеалы, сохранить верные ориентиры в окружающем мире без ощущения постоянной связи с ушедшими поколениями, с их традициями, обычаями, духовными ценностями.
Степан Дмитриевич Эрьзя.
Среди плеяды имен выдающихся мордовских художников, писателей, актеров, ученых, музыкантов ХХ века лишь имя скульптора Степана Дмитриевича Нефедова - Эрьзи достигло высот мировой известности.
Творчество мордовского скульптора Степана Нефедова, окрыленное именем родного ему народа — Эрьзя, можно по праву считать одной из самых удивительных страниц мирового искусства XX века.
Эрьзя Степан Дмитриевич (наст. фам. Нефедов) родился 27 октября (8 ноября) 1876, в д. Баево Алатырского уезда Симбирской губ., ныне Ардатовский район Мордовии. Он был родом из крестьян мордовского племени эрзя, языческие верования в котором сохранялись еще и в 19 в. — эрзя поклонялись священным деревьям, чтили души камней, родников и рек. Однако сам Степан Дмитриевич был православным уже в третьем поколении.
С детства его окружала великолепная природа родного края - дремучие леса, живописная речка Бездна, превращавшаяся весной в бурный стремительный поток, ее крутые скалистые берега, а также необозримые пространства полей и холмов. Одним из самых сильных впечатлений, оставшихся от детства стали произведения народного гения - добротные деревянные дома, украшенные затейливой резьбой, изумительные по изяществу и яркости отделок костюмы односельчанок, удобные и вместе с тем поражающие легкостью и мастерством исполнения всевозможные предметы, которыми каждый день пользовались в крестьянской избе - кувшины, ложки, сундуки-пари, прялки. Таким образом, в основу формирования уникального художественного дара Степана Нефедова легло все то, что было исконно присуще искусству древнего мордовского народа. Тяжёлый крестьянский труд с раннего детства, и как спасение от него – природа, наполнявшая восторгом впечатлительную душу нелюдимого, казавшегося окружающим угрюмым мальчика.
Из речного ила лепил Степан свои первые скульптуры, лежа на полатях, рисовал углем на стенах и потолке портреты родных и знакомых; растворял в конопляном масле растёртые разноцветные камешки и писал первые пейзажи. Вместе с отцом зимними вечерами вырезал из сучьев и корневищ причудливые фигурки и с интересом смотрел, как отец, единственный в селе грамотей – самоучка, по праздникам переписывал псалтырь
.
Видя интерес мальчика к творческому труду, отец отдал его учиться в церковно-приходскую школу села Алтышева, где Степан, оставаясь равнодушным к наукам, большую часть времени проводил в срисовывании картинок из книг, которые ему давал учитель. Иллюстрации Степана Нефёдова к басням Крылова так понравились учителю, что он оставил их себе на память.
После школы последовало обучение столярному мастерству и мастерству стекольщика. Но он мечтал о художественном поприще. Отцу не хотелось лишаться работника, но переломить сына он не смог и, выделив из скудного семейного бюджета три рубля, отпустил Степана в Алатырь для обучения иконописи.
Мытарства по иконописным мастерским Алатыря, а затем Казани стали для Степана Нефёдова большой жизненной школой, и, главное, дали ему необходимые знания техники живописи, научили мастерству в этой области.
Трудно было пробиться инородцу к образованию в царской России, а уж к вершинам искусства – тем более. Но большой талант, огромное трудолюбие, целеустремленность и воля помогли Степану Нефедову, В 1902 году он поступает в Московское училище живописи, ваяния и зодчества.
Мы мало знаем о нём как о живописце.
Легко уязвимый, он не любил, когда педагог что-нибудь исправлял в его эскизах, поэтому в классе он больше смотрел, а работал по памяти дома, ночью.
В 1906 году молодой художник отправляется для пополнения своего художественного образования в Италию.
Там он окончательно стал называть себя Эрьзей (вставив мягкий знак в слово эрзя), считая, что таким образом заявляет миру о своем маленьком народе (на это прозвище он откликался и прежде, двойной фамилией Нефедов-Эрьзя иногда подписывал свои ученические работы).
барок В 1910 Эрьзя переехал во Францию. Выставки в Милане, Ницце и Мюнхене имели большой успех. Музей в Ницце закупил его работы, приобретали их и частные коллекционеры. В 1913 в Париже состоялась первая персональная выставка. В этот период мастер создает множество скульптурных заказных портретов, дававших значительный доход. Обладая феноменальной способностью мгновенно запоминать пластику модели, он выполняет эти работы с невероятной быстротой — всего за один-два сеанса.
В 1912 был создан скульптурный портрет Марты — его любимой женщины. Этот образ (таинственная полуулыбка, грациозный наклон головы), а также характерные приемы лепки (огромная масса фактурно обработанных волос и контрастно сглаженное лицо) в дальнейшем будет повторяться во многих женских головках мастера. В портрете «Норвежской женщины» (1914) — не очень молодой и не очень красивой женщины — скульптору удалось с необыкновенным мастерством передать сложное душевное состояние: то ли страдания, то ли счастья.
Он очень скучал по своей родине.
В 1926 поселился в Аргентине. Жил в небольшом двухэтажном домике на окраине Буэнос-Айреса; регулярно выставлял свои работы на местных выставках, на собственные средства издал брошюру о своем творчестве. Единственным материалом в этот период для скульптора была древесина кебрачо и альгарробо, растущих только в южноамериканских лесах. Необыкновенно твердая (кебрачо в переводе — «руби топор», а альгарробо — «сожги топор»), она требовала кропотливой, тяжелой работы. Мастер использовал наросты и наплывы, а также корни деревьев, соединяя клеем нужные куски. Так были созданы голова-маска «Моисея» (1932), скульптурные портреты матери и отца, ро «Льва Толстого» (1930), «Мужика» (1944), а также множество головок юных красавиц с полированными до глянца личиками в обрамлении огромной копны волос.
иск В 1950 Эрьзя возвратился в СССР. Зафрахтованный советским правительством корабль привез почти все его скульптуры (более 300), а также множество кусков древесины квебрахо и альгарробо для будущих произведений.
Он сумел сохранить и привезти на родную землю свои произведения — плод многолетней напряженной работы, порой невыносимо тяжелой, но всегда радостной. И в своей последней — московской мастерской скульптор продолжал упорно трудиться, боясь отложить резец хоть на мгновенье, ведь именно искусство всегда оставалось единственным смыслом всей его жизни.
Но хорошо известного за границей Эрьзю мало кто помнил на родине, о которой постоянно думал стареющий скульптор. Долгое время находясь на чужбине и живя в одиночестве, он справедливо тревожился за судьбу
своих произведений.
Персональная выставка скульптора, организованная в 1954 в Москве, имела огромный успех. Возрождения и барокко, приобщаясь к наследию.
Степан Эрьзя умер в 1959 году в Москве в своей мастерской, его похоронили в Мордовии, навеки соединив его прах с родной землей. Но искусство этого удивительного скульптора, не знающее границ, отныне принадлежит всему человечеству.
Но хорошо известного за границей Эрьзю мало кто помнил на родине, о которой постоянно думал стареющий скульптор. Долгое время находясь на чужбине и живя в одиночестве, он справедливо тревожился за судьбу своих произведений.
